The Pulse
Загрузка...
Мнение
03.02.2021 г.
grafic 19670

О новой денежно-кредитной политике Национального Банка

Увидел в соцсетях оживившуюся дискуссию по денежно-кредитной политике в стране, основой для которой стали прогнозы: повысит ли НБ РК базовую ставку или нет?

Считаю, что это прогнозирование бессмысленно, потому что в последние два года регулятор проводит какую-то новую и никому неизвестную политику с неизвестным режимом обменного курса.

Для обоснования этого я проанализирую решения и действия регулятора в оду, но перед этим — небольшие пояснения.

Официально у нас проводится политика инфляционного таргетирования в режиме свободного плавания тенге. Основным инструментом проведения этой политики является базовая ставка. В отношении курса регулятор оставляет за собой право проведения валютных интервенций для снижения его волатильности. Запомним эти принципы: интервенции против волатильности курса, базовая ставка для управления инфляцией. Это — классический набор официально декларируемой политики.

Затрону еще один неклассический, но модный в последнее десятилетие инструмент, называемый количественным смягчением. Для работы существующих сегодня экономических теорий и политик хоть какая-то инфляция просто необходима. Количественное смягчение стали применять в случаях, когда снижать базовую ставку больше некуда — она уже нулевая или даже отрицательная, а цены все равно не растут. Логика проста: раз цену денег больше снижать некуда, значит для стимулирования инфляции остается попробовать увеличить их массу. Количественное смягчение не имеет ничего общего с удешевлением денег для экономики — это их печатание в надежде разогнать цены.

Есть ли таргетирование инфляции?

В нормальном классическом понимании инфляционного таргетирования регулятор управляет ростом цен в экономике. Рост цен может характеризоваться разными показателями: индекс потребительских цен, базовая инфляция, цены на сырьевые товары. В начале практики инфляционного таргетирования были предложения по формированию иных специальных индексов стабильности цен. В итоге все сошлись на индексе потребительских цен, как самом простом и эффективном измерении при условии рыночного ценообразования (выделено мною). Если ценообразование не рыночно, то нужно искать другие параметры.

Хочу подчеркнуть, что потребительская инфляция считается индикатором движения цен в экономике при определенных условиях, в которых, по предположениям, она лучше всего работает. В каких-то особенных условиях не только можно, но и нужно искать индикаторы, лучше описывающие ситуацию. В условиях значимого административного сдерживания цен таргетирование индекса потребительских цен становится «карго-культом» — то есть повторением внешних атрибутов без понимания смысла и применимости. Результат этого очевиден.

В Казахстане в начале 2019 года произошло беспрецедентное административное понижение тарифов на коммунальные услуги. Впервые за все время независимости цены на «жилищные услуги и другие виды топлива» снизились. И это привело к исторически минимальной сервисной инфляции, которая оказалась в 6,5 раз ниже среднегодового показателя.

Очевидно, что на протяжении 2019 года индекс потребительских цен не отражал экономическую динамику цен и не мог быть основой для политики инфляционного таргетирования. Забегая вперед, отмечу, что и в 2020 году он не может служить этим целям — в апреле 2020 цены на жилищные услуги снова административно снизили в качестве антипандемической меры.

Для нормального планирования нужно применять модифицированный показатель инфляции, который бы исключал нерыночное вмешательство. Это сделать просто. Просто нужно разбить потребительскую корзину на составляющие и вместо фактических значений нерыночно измененных показателей поставить в соответствующих месяцах среднегодовые показатели. Модифицированная инфляция будет отличаться от официальной статистической в течение года. Именно столько длится эффект влияния нерыночного вмешательства в статистику инфляции, потому что инфляция измеряется в годовом выражении. Через год расхождение исчезнет.

В этот год индикатором для таргетирования становится модифицированная, очищенная от нерыночного вмешательства инфляция. Таргетирование нерыночной в этот период означает карго-культ, то есть полное непонимание природы целевого показателя, а следование внешним формальным признакам.

Ниже приведен график модифицированной и номинальной инфляций. И снова есть разница из-за антикризисного апрельского-майского понижения «коммуналки».

Если бы проводилась осмысленная политика инфляционного таргетирования, то реагировать ставкой (повышать ее) нужно было еще в марте-апреле 2019 года, когда модифицированный показатель начал устойчиво расти, вместо этого НБ РК понизил ставку в апреле. Повышение ставки осенью (фактически же возврат к уровням января 2019) было совершенно недостаточным, потому что инфляция набрала уже приличную скорость. Она устойчиво ускоряется (причем и реальная, и модифицированная), давно вышла за границы коридора, но НБ РК не повышает ставку.

Очевидно, что с точки зрения инфляционного таргетирования, действия НБ РК загадочны и непредсказуемы. Более того, похоже регулятор запутался в инструментах регулирования инфляции и курса.

Есть ли свободное плавание тенге?

Очевидно, что нет. Есть попытки удержания курса на разных уровнях, которые четко напоминают политику 2015 года.

1. Фиксация на уровне 390 тенге (плюс-минус 10 тенге) весь 2019 год, при рассказах о свободном курсе. Полный аналог фиксации на 185±5 тенге

2. Затем утверждение «резервов хватит, курс удержим» (март 2020), с последующим очередным отпусканием в плавание и девальвацией в три дня на 15% — до 450 тенге. Для этого делали повышение базовой ставки. (В 2015 году повышали ставки и гарантии по тенговым депозитам, снижая их по валюте — просто базовой ставки тогда не было).

Важно отметить риторику: ставку повысили для сдерживания давления на тенге. Напомню, что ставка — инструмент по инфляции, по курсу же инструментом являются интервенции.

Национальный банк не трогает ставку, когда даже номинальная инфляция в разгоне — с декабря 2019 пробивает коридор в феврале 2020 года. Но как только возникла волатильность по курсу — он реагирует ставкой. Инфляция снова в разгоне с весны 2020 года, выше коридора, но НБ через месяц снижает ставку, потому что давление на курс снизилось.

Ну и по «количественному смягчению» по-казахски. Официальная инфляция выше коридора уже год и продолжает нарастать, реальная инфляция выше коридора уже 20 месяцев — с точки зрения инфляционного таргетирования все сирены и алармы «ревут» о необходимости значительного повышения ставки, однако регулятор не только ее не повышает, а расширяет программу льготного кредитования экономики.

Прогнозирование решений по ставке становится бессмысленным, ибо мы являемся свидетелями какой-то новой монетарной политики, принципы и приоритеты который никому в публичном пространстве непонятны, равно как непонятен и режим обменного курса.

А в целом, вся политика НБ РК постоянно бьет по благосостоянию простых казахстанцев. Отличная и очень социальная инициатива по повышению благосостояния граждан через административное снижение цен на коммуналку разрушилась политикой Нацбанка — теперь казахстанцы тратят деньги на еду. Ниже приведен график продуктовой инфляции за 10 лет. Всплески 2010–2011 понятны — они постдевальвационные. Но и политика не была инфляционно-таргетированной.

В итоге инфляция для бедных за прошедшие два года устойчиво опережает инфляцию для богатых. Ниже приведена инфляция по годам для различных групп населения. «Бедные» — это первая децильная группа, то есть 10% людей самыми низкими доходам, «богатые» — это десятая группа, то есть верхние 10% по доходам.

Льготное кредитование – это для бизнеса (акционеров), стабильный курс тенге к доллару и сильный тенге — это для богатых, потребляющих товары из дальнего зарубежья, и у кого продовольственные расходы в корзине небольшие. Обычному гражданину и обществу важна стабильность цен (а значит четкая политика в этом направлении) и неважен курс к доллару — он потребляет простые вещи.

Считаю, что это прогнозирование бессмысленно, потому что в последние два года регулятор проводит какую-то новую и никому неизвестную политику с неизвестным режимом обменного курса.

Для обоснования этого я проанализирую решения и действия регулятора в оду, но перед этим — небольшие пояснения.

Официально у нас проводится политика инфляционного таргетирования в режиме свободного плавания тенге. Основным инструментом проведения этой политики является базовая ставка. В отношении курса регулятор оставляет за собой право проведения валютных интервенций для снижения его волатильности. Запомним эти принципы: интервенции против волатильности курса, базовая ставка для управления инфляцией. Это — классический набор официально декларируемой политики.

Затрону еще один неклассический, но модный в последнее десятилетие инструмент, называемый количественным смягчением. Для работы существующих сегодня экономических теорий и политик хоть какая-то инфляция просто необходима. Количественное смягчение стали применять в случаях, когда снижать базовую ставку больше некуда — она уже нулевая или даже отрицательная, а цены все равно не растут. Логика проста: раз цену денег больше снижать некуда, значит для стимулирования инфляции остается попробовать увеличить их массу. Количественное смягчение не имеет ничего общего с удешевлением денег для экономики — это их печатание в надежде разогнать цены.

Есть ли таргетирование инфляции?

В нормальном классическом понимании инфляционного таргетирования регулятор управляет ростом цен в экономике. Рост цен может характеризоваться разными показателями: индекс потребительских цен, базовая инфляция, цены на сырьевые товары. В начале практики инфляционного таргетирования были предложения по формированию иных специальных индексов стабильности цен. В итоге все сошлись на индексе потребительских цен, как самом простом и эффективном измерении при условии рыночного ценообразования (выделено мною). Если ценообразование не рыночно, то нужно искать другие параметры.

Хочу подчеркнуть, что потребительская инфляция считается индикатором движения цен в экономике при определенных условиях, в которых, по предположениям, она лучше всего работает. В каких-то особенных условиях не только можно, но и нужно искать индикаторы, лучше описывающие ситуацию. В условиях значимого административного сдерживания цен таргетирование индекса потребительских цен становится «карго-культом» — то есть повторением внешних атрибутов без понимания смысла и применимости. Результат этого очевиден.

В Казахстане в начале 2019 года произошло беспрецедентное административное понижение тарифов на коммунальные услуги. Впервые за все время независимости цены на «жилищные услуги и другие виды топлива» снизились. И это привело к исторически минимальной сервисной инфляции, которая оказалась в 6,5 раз ниже среднегодового показателя.

Очевидно, что на протяжении 2019 года индекс потребительских цен не отражал экономическую динамику цен и не мог быть основой для политики инфляционного таргетирования. Забегая вперед, отмечу, что и в 2020 году он не может служить этим целям — в апреле 2020 цены на жилищные услуги снова административно снизили в качестве антипандемической меры.

Для нормального планирования нужно применять модифицированный показатель инфляции, который бы исключал нерыночное вмешательство. Это сделать просто. Просто нужно разбить потребительскую корзину на составляющие и вместо фактических значений нерыночно измененных показателей поставить в соответствующих месяцах среднегодовые показатели. Модифицированная инфляция будет отличаться от официальной статистической в течение года. Именно столько длится эффект влияния нерыночного вмешательства в статистику инфляции, потому что инфляция измеряется в годовом выражении. Через год расхождение исчезнет.

В этот год индикатором для таргетирования становится модифицированная, очищенная от нерыночного вмешательства инфляция. Таргетирование нерыночной в этот период означает карго-культ, то есть полное непонимание природы целевого показателя, а следование внешним формальным признакам.

Ниже приведен график модифицированной и номинальной инфляций. И снова есть разница из-за антикризисного апрельского-майского понижения «коммуналки».

Если бы проводилась осмысленная политика инфляционного таргетирования, то реагировать ставкой (повышать ее) нужно было еще в марте-апреле 2019 года, когда модифицированный показатель начал устойчиво расти, вместо этого НБ РК понизил ставку в апреле. Повышение ставки осенью (фактически же возврат к уровням января 2019) было совершенно недостаточным, потому что инфляция набрала уже приличную скорость. Она устойчиво ускоряется (причем и реальная, и модифицированная), давно вышла за границы коридора, но НБ РК не повышает ставку.

Очевидно, что с точки зрения инфляционного таргетирования, действия НБ РК загадочны и непредсказуемы. Более того, похоже регулятор запутался в инструментах регулирования инфляции и курса.

Есть ли свободное плавание тенге?

Очевидно, что нет. Есть попытки удержания курса на разных уровнях, которые четко напоминают политику 2015 года.

Фиксация на уровне 390 тенге (плюс-минус 10 тенге) весь 2019 год, при рассказах о свободном курсе. Полный аналог фиксации на 185±5 тенге.

Затем утверждение «резервов хватит, курс удержим» (март 2020), с последующим очередным отпусканием в плавание и девальвацией в три дня на 15% — до 450 тенге. Для этого делали повышение базовой ставки. (В 2015 году повышали ставки и гарантии по тенговым депозитам, снижая их по валюте — просто базовой ставки тогда не было).

Важно отметить риторику: ставку повысили для сдерживания давления на тенге. Напомню, что ставка — инструмент по инфляции, по курсу же инструментом являются интервенции.

Национальный банк не трогает ставку, когда даже номинальная инфляция в разгоне — с декабря 2019 пробивает коридор в феврале 2020 года. Но как только возникла волатильность по курсу — он реагирует ставкой. Инфляция снова в разгоне с весны 2020 года, выше коридора, но НБ через месяц снижает ставку, потому что давление на курс снизилось.

Ну и по «количественному смягчению» по-казахски. Официальная инфляция выше коридора уже год и продолжает нарастать, реальная инфляция выше коридора уже 20 месяцев — с точки зрения инфляционного таргетирования все сирены и алармы «ревут» о необходимости значительного повышения ставки, однако регулятор не только ее не повышает, а расширяет программу льготного кредитования экономики.

Прогнозирование решений по ставке становится бессмысленным, ибо мы являемся свидетелями какой-то новой монетарной политики, принципы и приоритеты который никому в публичном пространстве непонятны, равно как непонятен и режим обменного курса.

А в целом, вся политика НБ РК постоянно бьет по благосостоянию простых казахстанцев. Отличная и очень социальная инициатива по повышению благосостояния граждан через административное снижение цен на коммуналку разрушилась политикой Нацбанка — теперь казахстанцы тратят деньги на еду. Ниже приведен график продуктовой инфляции за 10 лет. Всплески 2010–2011 понятны — они постдевальвационные. Но и политика не была инфляционно-таргетированной.

В итоге инфляция для бедных за прошедшие два года устойчиво опережает инфляцию для богатых. Ниже приведена инфляция по годам для различных групп населения. «Бедные» — это первая децильная группа, то есть 10% людей самыми низкими доходам, «богатые» — это десятая группа, то есть верхние 10% по доходам.

Льготное кредитование – это для бизнеса (акционеров), стабильный курс тенге к доллару и сильный тенге — это для богатых, потребляющих товары из дальнего зарубежья, и у кого продовольственные расходы в корзине небольшие. Обычному гражданину и обществу важна стабильность цен (а значит четкая политика в этом направлении) и неважен курс к доллару — он потребляет простые вещи.

Автор статьи: Айдархан Кусаинов

Самое популярное

Бизнес

АО «Центр транспортного сервиса», являясь одним из крупнейших владельцев подъездных путей, продолжает «стричь» грузоотправителей

The Pulse попытался выяснить, кто зарабатывает на этом.
Подробнее

Инфографика

Как Казахстан тратил деньги Всемирного Банка

За 28 лет стране было предоставлено 8,686 млрд долларов на 49 проектных займа
Подробнее

Бизнес

В «прицеле» регулирования – уличная торговля и еда

Объектом возможного дополнительного регулирования может стать малый и микробизнес, представленный в форматах уличной торговли продуктами питания и приготовленной едой, то есть донерные, базары, «магазины у дома».
Подробнее

Бизнес

Мукомольный бизнес вступил в противостояние с правительством

Приказом министра торговли и интеграции РК муку первого сорта внесли в перечень биржевых товаров. Это не понравилось экспортерам.
Подробнее

Инфографика

Карантинный 2020: экономические итоги

Что произошло с отраслями экономики страны и бюджетом за январь–декабрь прошлого года разбирался ThePulse.kz.
Подробнее


ЕЩЕ