Неудача вроде бы делает обсуждение природы социализма неактуальной: наглядный урок был преподнесен и соответствующие выводы уже сделаны. Но, с другой стороны, социализм, наряду с фашизмом, показывает какой вред может нанести обществу вообще, и экономике в частности, идея тотального вмешательства государства в экономику. (В скобках заметим, что идеологические основы социализма и фашизма сильно отличаются. И при многих внешних совпадениях имеются коренные, сущностные различия между этими видами организации общественной жизни).

Сегодня нет-нет, да раздаются, в том числе у нас в стране, призывы к созданию общей объединяющей всех идеологии. Предполагается, что подобная идеология будет способствовать единству нации, позволит решить сложные задачи развития страны. На самом же деле, внедрение единой идеологии ведет в лучшем случае к застою, в худшем случае — к регрессу. В данной заметке мы проиллюстрируем этот тезис на примере социализма, в следующей — на примере фашизма.

На первый взгляд, идеология социализма очень привлекательна. В ее основе лежит идея всеобщего равенства, материального благополучия и равного доступа к культурным и духовным ценностям. Достигается это за счет ликвидации частного капитала и товарного характера производства.

Но что характерно, всякий раз попытки непосредственного догматичного внедрения идей Маркса-Энгельса вели к катастрофе. Так случилось в СССР в годы «военного коммунизма» и коллективизации, в Китае времен «Большого скачка», в Эфиопии — при Менгисту Хайле Мариаме, КНДР — при Ким Чен Ире, Кампучии — при Пол Поте и Йенг Сари.

В прошлой заметке обсуждалось видение Маркса распределения общественных благ в соответствии с затраченным количеством труда. Но эта идея содержит в себе сущностный изъян, который никак нельзя устранить: нет никакого иного способа измерить труд, кроме как через стоимость произведенного продукта. Но при социализме по Марксу-Энгельсу нет товарного производства, а значит и стоимости. Произвольная система распределения вознаграждения за труд ведет к дестимулированию работника, падению производительности труда, что в аграрных странах — а вышеперечисленные страны были аграрными — ведет к массовому голоду.

В СССР проблема была решена за счет частичного признания товарности производства. «… наше товарное производство представляет собой не обычное товарное производство, а товарное производство особого рода, товарное производство без капиталистов, которое имеет дело в основном с товарами объединенных социалистических производителей (государство, колхозы, кооперация), сфера действия которого ограничена предметами личного потребления, которое, очевидно, никак не может развиться в капиталистическое производство и которому суждено обслуживать совместно с его «денежным сектором» дело развития и укрепления социалистического производства»[1]. В практической плоскости это означало, что крестьянам было разрешено иметь личные подсобные хозяйства и реализовывать полученную на них продукцию по рыночным ценам на так называемых «колхозных рынках». Была отменена карточная система и распределение продуктов личного потребления шло через торговлю за деньги. Соответственно, работник получал вознаграждение за свой труд в денежной форме. Но размер денежного вознаграждения можно оценивать только через стоимость произведенного продукта. А стоимость определяется через общественную ценность продукта, которая устанавливается исключительно рынком. Признание же рыночных отношений равносильно отрицанию социализма. Возникло противоречие, которое в СССР, а затем и в остальных социалистических странах, было устранено довольно своеобразным способом: общественная ценность произведенной продукции вместо рынка определялась неким Органом. В действительности единого Органа не существовало, а был конгломерат различных группировок, действовавших в своих интересах. Их выгода заключалась не в получении личной денежной прибыли[2], а в укреплении своих позиций во властной, бюрократической системе. Ослабление позиций вело к выпадению из властной системы, а во времена Сталина и к расставанию с жизнью.

Не рыночный, а административный характер распределения произведенной продукции вел к возникновению диспропорций в экономике, неэффективных производств, сдерживанию инноваций.

Наличие диспропорций и неэффективных производств признал сам Сталин в уже процитированной работе. Что касается инноваций, то они в СССР существовали и даже внедрялись в экономику страны. Но они не имели массового характера. Дело в том, что инновация — это всегда риск, который кто-то должен на себя взять. В бюрократической системе такого рода риски перебрасываются как горячая картошка между различными организациями: выгод от успешного внедрения совсем немного, а неприятности от неудачи могут быть очень серьезными. Крупные инновационные проекты, вроде космической программы, разрабатывались и реализовывались по решению самых высоких инстанций, в первую очередь в интересах обороноспособности страны.

В рыночной экономике инновации внедряются, когда потенциальная прибыль превышает реальные риски. Да, убытки возможны, но возможная выгода очень заманчива. Для массовых инноваций необходим частный интерес, которому в социалистической экономике нет места.

Внедрение социалистических идей автоматически ведет к созданию принципиально неэффективной, обреченной на технологическое отставание экономики.

[1] Источник: И.В.Сталин. Экономические проблемы социализма в СССР (souz.info).

[2] Личная денежная выгода тоже играла свою роль. И коррупционные преступления в СССР имели место, но на первом плане все-таки стояло место в бюрократической системе.